Придя в школу и сняв все уличные вещи, я решила поправить форму в зеркале. «Ну, теперь все отлично», - подумала я и отошла. На выходе из раздевалки, послышался чей-то тихий голос. Кто-то будто звал меня, манил к себе. Оглянувшись назад, я увидела в большом зеркале едва уловимый образ мальчика с портфелем. Подойдя ближе и рассмотрев его лучше, я заметила, на его лице маленькие слезки. «Почему ты плачешь? – спросила, наконец, я, – тебя кто-то обидел или с другом поссорился?». Паренек взглянул на меня исподлобья, отвернулся и вытер лицо от слез. Потом снова повернулся ко мне лицом и выдал: «Родители у меня… - не договорив, снова заплакал он, но вскоре договорил, - Родители умерли. Теперь я живу у братца в городе Люблино. Хожу в школу №3». Услышав название своего района, я думала, что он ошибается, ведь Люблино не город. Это теперь часть Москвы. Я уже хотела спросить, почему именно «город», как маленький мальчик начал меняться на глазах и превращаться в юношу, затем, он совсем исчез. В зеркале отражались самолеты, совершающие сложные маневры. Один из летательных аппаратов даже сделал мертвую петлю и благополучно сел. Из машины вышел человек. Сняв шлем, он начал ко мне приближаться и вот уже совсем близко подойдя ко мне, он сказал: «Я теперь младший лейтенант. Закончил вот, - он указал на здание. – Борисоглебскую авиационную школу имени Чкалова». На лице летчика появилась легкая улыбка. В этом человеке я тут же узнала Ивана Михайловича Астахова. Вдруг за его спиной все стало темнеть, а сам он точно так же растворился в воздухе, будто призрак. Слышались взрывы, выстрелы из пушек. Кругом был свист и нескончаемый шум. Все тарахтело и гудело. Казалось, сама земля издает эти страшные звуки. «Война началась», - прошептала я. Больше всего волнительно было за Ивана Михайловича: где он там? Вскоре небо немного расчистилось и стали видны истребители. Были и советские и фашистские самолеты. К несчастью, противник обладал большим количеством летательных аппаратов – двадцать бомбардировщиков и истребителей показались из черных облаков. Они летели на наших. Но два вражеских самолета было сбито, при этом, небольшая эскадрилья вместе с Астаховым, сбросили бомбы где-то на поле. Изменилась погода – все было зеленым, значит, настало лето. Через какое-то время передо мной опять появился летчик. «Сбил пять самолетов противника!» - восторженно сказал он. План позади человека вдруг резко сменился и теперь в небе был один самолет. Он летел на разведку. Как я потом узнала, всего таких полетов у Ивана Михайловича было девятнадцать. Совершенно бесстрашный поступок – лететь в тыл врага. Место событий вдруг сменилось. В большом помещении стояло много народу, среди которого я увидела Ивана Астахова. По обстановке и радостным лицам можно было понять, что происходило награждение. Каждого человека вызывали поодиночке, но тут пришла очередь Астахова. Мужчина, по погонам которого можно было понять, что он полковник, произнес слова: «товарищ Астахов… своими боевыми делами завоевал авторитет и уважение как хороший лётчик-истребитель, разведчик и штурмовик. В боях с германским фашизмом проявляет мужество и отвагу. В неоднократных боях с противником он показал себя смелым воздушным бойцом, дерзким летчиком. В бою имеет хорошее чувство взаимопомощи к товарищам». Я так была рада, ведь его наградили орденом Красного Знамени! Картина опять поменялась – на улице стояла осень, и уже в воздухе была целая эскадрилья в составе восьми самолетов, сопровождавшая наши штурмовики. Внезапно, на них из облаков ринулись вражеские самолеты. Оставив две пары истребителей прикрывать советские штурмовики, Астахов повернул свою четверку навстречу врагу. Полный решимости, летчик вел самолеты в лобовую атаку, чтобы обеспечить успех операции штурмовиков. Немецкие пилоты были в растерянности, а наши, воспользовавшись этим, успели сбить в воздухе еще два вражеских самолета. В зеркале показались несколько летчиков, а вместе с ними и сам Иван Михайлович. Они сказали: «Если нас прикрывает Астахов, можно смотреть только на землю, чтобы ни один захватчик не ушел от заслуженного возмездия». Задний план опять сменился и на земле показались проталины. Это было начало весны. «Уже как три года с начала войны прошло», - задумчиво произнес капитан, как-то изменившись на глазах. Он стал серьезней. Астахов стоял напротив своего истребителя. «Ну, я пошел!», - запрыгнув в кабину, произнес торжественно он. Самолет выехал на полосу, разогнался и улетел вдаль. В воздухе несколько машин врага атаковали наших. Враг, видя свое численное превосходство, набросился на советских летчиков. Истребитель Астахова был подбит. Капитан поступил героически – он, прикрывая товарища на трудноуправляемом самолете, ринулся атаковывать врагов. Но лишь один из фашистских истребителей попал в штопор и полетел вниз горящим пламенем. Тут же самолет Ивана Астахова окружили восемь «Вульфов» и взяли его в кольцо. Мгновение и самолет был охвачен огнем. Он разбился о землю. Наступила тишина, зеркало потемнело, но потом снова стало обыкновенным. Все рассеялось, словно ничего и не было. Я очень расстроилась; отвернулась от зеркала. На душе остался какой-то неприятный осадок из самых грустных чувств. Через месяц, я поехала на экскурсию в город Рудня. Там посетила братскую могилу и возложила гвоздики на пьедестал, где были выбиты имена и фамилии. Напротив инициалов Астахова стояла дата: 1921-1944. Прошла минута молчания, в дань памяти. «Я знаю о великой победе! Все еще иногда возвращаюсь на места сражений. Все еще возвращаюсь туда, где провел свои школьные годы… Кстати, моя школа №3 в Люблино стала школой №2010, где учишься ты», - послышался знакомый голос за спиной. Я обернулась и увидела Ивана Михайловича Астахова. «И все же война нас не убила, - он улыбнулся мне. - Ладно, самолет заждался, пора в путь». Развернувшись и пройдя пару метров, капитан сел в свой истребитель, который тут же появился, как по щелчку пальцев, завел мотор, помахал на прощание и улетел в далеко, к облакам… «Спасибо Вам за победу, Иван Михайлович Астахов, - крикнула я вслед. - Большое спасибо!».